Технологические платформы — новый инструмент инновационного развития

В декабре в Высшей школе экономики прошли международные семинары по технологическим платформам, обеспечивающим взаимодействие научных организаций, вузов и бизнеса. О работе семинаров рассказывают заместитель директора Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) ГУ-ВШЭ Александр Соколов и заведующий отделом частно-государственного партнерства в инновационной сфере ИСИЭЗ ГУ-ВШЭ Павел Рудник.

— Оба семинара собрали более 200 человек. Чем вызван интерес к тематике технологических платформ, сравнительно новой для России?

А. Соколов: Действительно, в работе семинаров приняло участие большое число экспертов, несмотря на то, что эти два мероприятия прошли с интервалом чуть более недели и были довольно близки по тематике. Тем не менее, они отличались друг от друга акцентами, которые мы постарались заложить и, как мне кажется, выдержали в работе.

На семинаре «Европейский опыт формирования и функционирования технологических платформ и перспективы распространения лучшей практики в России», который прошел 2 декабря, фокус обсуждения был сосредоточен в большей степени на европейском опыте и результатах применения инструмента технологических платформ. В Европе платформы развиваются уже 10 лет, и сейчас там функционирует 36 технологических платформ по разным направлениям — нам интересно было узнать, на что нужно обратить самое пристальное внимание, в чем особенности национальных платформ. Для этого мы пригласили одного из ключевых специалистов в этой области Патрисию Постиго Маклафлин, которая работает в Директорате по исследованиям Европейской комиссии и непосредственно отвечает за технологические платформы. Она выступила с большим докладом, вызвавшим массу вопросов. Кроме того, мы пригласили профессора Университета Манчестера Озчана Саритаса, который участвовал в формировании технологических платформ в Турции. Он рассказал об этом опыте. На круглом столе российские участники могли обсудить с европейскими партнерами все вопросы, связанные с формированием технологических платформ.

Семинар «Технологические платформы: европейский опыт и перспективы развития в России», прошедший 10 декабря, был посвящен в основном российской практике. Здесь дискуссия велась по наиболее актуальным для России вопросам, задавая соответствующий угол зрения на европейский опыт. В работе семинара принимали участие ключевые российские эксперты в области научно-технической и инновационной политики, представители органов власти. С докладами выступили заместитель министра образования и науки России Алексей Пономарев, исполняющий обязанности директора департамента Минэкономразвития России Артем Шадрин. Это наиболее вовлеченные в эту тематику люди. Кроме того, были представители европейских стран, выступали и инициаторы создания нескольких российских платформ.

Планируя эти семинары, мы рассчитывали создать объемный взгляд, рассмотреть эту тему с разных ракурсов. Это сейчас особенно важно, поскольку в отношении технологических платформ ощущается недостаток информированности заинтересованных сторон, важные вопросы остаются не до конца проработанными. Что касается интереса к этим событиям, то он, признаться, не стал для нас неожиданным, поскольку на протяжении последних нескольких месяцев тематика технологических платформ выдвигается на первый план в повестке государственной научно-технической и инновационной политики.

Дело в том, что в 2010 году правительство выступило с рядом инициатив, направленных на активизацию взаимодействия основных субъектов российской инновационной системы — научных организаций, вузов и бизнеса. Часть из них выстроена на принципах частно-государственного партнерства. Некоторые носят новаторский для России характер. Кроме решения о формировании перечня технологических платформ следует отметить, прежде всего, поручение Президента России о разработке программ инновационного развития компаний с госучастием, постановления Правительства России под номерами 218, 219 и 220. Особенностью этих мер является их тесная взаимоувязанность.

П. Рудник: Почему в России именно сейчас обратились к проблеме взаимодействия научных организаций, вузов и бизнеса? Главная причина — в низком уровне развития кооперационных связей и координации научных организаций и вузов с производственными предприятиями, что существенно препятствует развитию российской инновационной системы. Для иллюстрации разрыва в научно-производственных цепочках можно привести данные статистики. Например, в последние годы только около 15 процентов инновационных фирм участвовали в совместных проектах с научными организациями и около 8 процентов — с вузами. Академические институты являлись основным источником информации для менее 1 процента инновационных фирм, вузы — для менее 1 процента, отраслевые институты — для приблизительно трех процентов.

А. Соколов: Технологические платформы, наряду с другими инструментами, как раз и призваны интенсифицировать взаимодействие различных субъектов инновационной системы. Идея заключается в создании площадки, на которой все ключевые игроки могли бы встречаться, обсуждать основные направления развития конкретного сектора экономики, вырабатывать общую стратегию развития. Участники технологической платформы формулируют свое видение развития данного сектора на долгосрочную перспективу, на 10–15 лет, выстраивают систему мероприятий по достижению поставленных целей, формируют программу научных исследований. При этом платформы существуют как добровольные объединения игроков, выстроенные на основе инициативы «снизу». Они могут финансироваться самими участниками. Но есть и другие варианты.

Важно отметить, что платформа — это не проект, который финансируется откуда-то, это площадка, где могут вырастать согласованные планы действий. Это было отмечено, в частности, в докладе Озчана Саритаса о турецком опыте. Специфика европейских платформ в том, что они носят межгосударственный характер, и перенос таких платформ на национальную почву, как правило, не срабатывает. Если у нас взять платформу и перенести на какой-нибудь регион, то это тоже не будет работать. В европейской практике платформа является устойчивой в том случае, если она в значительной степени ориентируется на интересы профильного департамента Европейской комиссии. Нам бы не хотелось, чтобы российские платформы были завязаны на какие-то министерства и ведомства. Кроме того, хотелось бы максимально вовлечь туда частный бизнес, многие платформы должны формироваться на стыке разных отраслей, носить междисциплинарный характер.

Следующий важный момент — это встраивание технологической платформы как инструмента в политику. Вообще, у многих сейчас сложилось ощущение, что платформы призваны заменить собой все существующие инструменты политики. Это не удивительно, учитывая тот размах, который приобрела кампания по формированию платформ в последнее время. Многие присоединяются к платформам «на всякий случай», боясь остаться за бортом государственной поддержки. Но платформы — это далеко не единственный инструмент, и они не призваны подменить собой существующую систему государственного регулирования в научно-технической и инновационной сфере. Другое дело, что назначение платформ состоит в восполнении недостатка государственной поддержки в тех секторах, где это остро ощущается. Если задачи развития в каком-либо секторе можно решить через уже действующие инвестиционные программы министерства или крупной корпорации, то, наверное, нет смысла создавать платформу.

С другой стороны, есть секторы, где много игроков, велики потенциальные выгоды от их координации и кооперации, но по тем или иным причинам они остаются нереализованными. Здесь как раз и может проявиться роль государства как регулятора. Часто бывает важно просто создать механизм, который бы позволил людям встречаться, обмениваться мнениями, формулировать взаимовыгодные варианты взаимодействия. Мы, кстати, уже заметили, что в платформах, в формировании которых участвовали, довольно много новых взаимосвязей. Люди знакомятся друг с другом, узнают, кто и что делает, образуют какие-то альянсы, и есть надежда, что этот процесс даст импульс новым инициативам и проектам.

— Расскажите о том, как идет формирование технологических платформ в России.

А. Соколов: Наверное, стоит вернуться на некоторое время назад и рассказать о том, как эта работа начиналась. О технологических платформах у нас заговорили летом прошлого года, когда Минэкономразвития обозначило в плане мероприятий по повышению инновационной активности предприятий намерение их создать. Далее началась проработка методических решений для запуска этого инструмента. В частности, в конце прошлого года мы сделали работу по заказу Минобрнауки России, в рамках которой изучили европейский опыт и предложили общие подходы к созданию отечественных технологических платформ. Затем, в первой половине этого года, продолжалась дискуссия по основным вопросам, касающимся модели российских технологических платформ.

Обсуждение в определенном смысле подытожило августовское решение правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям, которое фактически дало старт кампании по формированию платформ. В этом решении нашли отражение некоторые принципиальные вопросы, касающиеся механизма формирования платформ. В частности, было введено понятие перечня технологических платформ. По сути, это список платформ, получивших признание государства как наиболее перспективных. Также была создана рабочая группа по развитию частно-государственного партнерства в инновационной сфере, ответственная за формирование перечня платформ.

Следующим рубежом стало объявление Министерством экономического развития в конце октября приема предложений по проектам реализации технологических платформ. Фактически Минэкономразвития предложило всем заинтересованным предприятиям и организациям сформулировать свои предложения по созданию платформ, опираясь на специально разработанные для этого рекомендации. Прием предложений завершился в конце ноября. Всего было подано свыше 150 предложений. Такое большое количество, честно говоря, для многих стало сюрпризом. В ближайшее время предстоит посмотреть все заявки и отобрать из них те, которые можно рекомендовать включить в перечень платформ. Этот процесс уже начался. До конца года члены рабочей группы по развитию частно-государственного партнерства в инновационной сфере уже смогут сформулировать свои предложения, рассмотрение которых, по-видимому, состоится в январе.

В связи с отбором заявок хотелось бы обратить внимание на несколько важных обстоятельств. Во-первых, как мне кажется, на первом этапе платформ не должно быть слишком много. Сейчас важно отработать механизмы формирования и функционирования платформ, освоить эту практику. Одной из главных предпосылок дальнейшего развития платформ является создание историй успеха. Напротив, отдельные провалы могут дискредитировать этот инструмент в целом. Я думаю, что число платформ будет ограничено качеством самих заявок, едва ли среди них будет много таких, в которых действительно продемонстрированы актуальность создания платформы и готовность к этому ключевых игроков.

Во-вторых, очень важно, чтобы была обеспечена прозрачность процедуры, установлены ясные критерии отбора. Это необходимо еще и потому, что правительственная инициатива по формированию платформ нашла очень большой отклик в самых разных средах — научных организациях, вузах, да и в бизнес-среде тоже. Если сейчас не создать атмосферу доверия, то это может вызвать очень большое разочарование у тех, кто уделил значительное время проработке заявки, но не прошел отбор. Если не убедить их в том, что отказ имеет объективные основания, то это может вызвать негативную реакцию. Представьте, государство попросило вас подготовить предложение, вы откликнулись, отложили свои дела, а потом вас, не объяснив причин, выставили за дверь. После этого целые группы организаций могут быть надолго потеряны как потенциальные партнеры.

В связи с этим на семинаре было высказано предложение на данном этапе не отсекать плохо проработанные заявки. Каждая инициатива может со временем во что-то вырасти. Надо дать полгода-год поработать, посмотреть, что получится, а потом уже корректировать список. Но, наверное, проигравшие все-таки будут. Однако для них тоже открываются определенные перспективы. По итогам прошедшей кампании было собрано очень много информации о том, какие направления исследований и разработок поддерживаются в научных организациях и вузах и какие из них интересны для бизнеса. По сути, была проведена масштабная инвентаризация перспективных направлений НИОКР. Эти данные можно использовать для развития других механизмов господдержки. Например, известна проблема дефицита проектов федеральных целевых программ. Мне кажется, что из предложений по созданию платформ можно извлечь массу идей.

— Давайте вернемся к прошедшим семинарам. Какие параллели вы могли бы провести между европейской и российской практикой по итогам состоявшихся обсуждений? В чем заключаются сходства, какова российская специфика? Какие подходы, зарекомендовавшие себя в Европе, можно реализовать у нас?

П. Рудник: Что касается европейского опыта, то я бы хотел сказать, что мы внимательно изучаем его с самого начала. Многие принципиальные решения, лежащие в основе европейских платформ, заложены в их российскую версию. У меня отношение к европейской практике и возможностям ее перенесения на российскую почву существенно изменилось за последний год. В какой-то момент под влиянием ряда обсуждений, часто критических, приходилось всерьез сомневаться в том, что модель европейских платформ может быть использована без глубоких модификаций. Однако со временем оказалось, что именно европейские подходы, так сказать, прошли апробацию на конкретных примерах. Мы обсуждали общие подходы к платформам со многими инициаторами их формирования, и европейская модель зачастую оказывается привлекательной.

Вообще, один из главных выводов по итогам прошедших семинаров состоит, на мой взгляд, в том, что очень многие факторы формирования и функционирования платформ, актуальные для европейской практики, также имеют первостепенное значение в российских условиях. Честно говоря, я не ожидал, что у нас так много общего. Многие из проблем, о которых говорили европейские коллеги, нам пришлось ощутить в последние месяцы работы по формированию отдельных технологических платформ. Например, одним из ключевых условий успеха европейской платформы было названо участие органов власти. У нас это условие также представляется важным. Отмечено, что участники европейских платформ далеко не одинаково активны. Как правило, лидерами являются крупные компании, а малые и средние фирмы зачастую рассматривают платформу как способ оставаться в курсе последних тенденций развития. Такое «неравенство», естественно, ощущается и у нас.

Примеров совпадения российских и европейских реалий я для себя отметил довольно много. В Европе одним из источников финансирования исследований и разработок по инициативе платформ является Седьмая рамочная программа ЕС, бюджет которой — 50 миллиардов евро на 7 лет. В России также прорабатывается возможность финансирования исследований платформ из средств федеральных целевых программ. Механизм предполагается выстроить по следующей схеме. Технологическая платформа «говорит», что ей нужны исследования в таких-то областях, а затем министерство объявляет соответствующий конкурс и выделяет средства на софинансирование. В конкурсе могут участвовать любые вузы, НИИ и другие организации вне зависимости от их участия в платформе. Победитель конкурса обеспечивает выполнение этих исследований и разработок, а результатами могут пользоваться все члены технологической платформы.

Что касается различий, то я бы, прежде всего, отметил, что в европейских платформах присутствует явный акцент на коммуникациях. Участники европейской технологической платформы собираются вместе и вырабатывают общее видение будущего какого-либо сектора, стратегические цели его развития, дорожную карту достижения этих целей, стратегическую программу исследований, которые необходимо провести, чтобы вывести сектор на новый технологический уровень. Все остальное является лишь следствием и, по существу, лежит за пределами платформы. Такие вопросы, как осуществление совместных исследовательских и инновационных проектов, их финансирование и тому подобное, участники платформы решают самостоятельно или в рамках сложившихся коопераций. У нас пока не до конца понятно, какой будет модель платформы с точки зрения направлений ее работы. Высказываются мнения, что российские платформы должны пойти дальше коммуникационных площадок и включать механизмы осуществления исследований и разработок и инновационных проектов, в том числе в рамках частно-государственного партнерства.

— Я правильно понимаю, что технологические платформы в большей степени сориентированы на прорывные направления развития экономики?

А. Соколов: Безусловно, но здесь, как говорится, возможны варианты. Например, мы принимаем активное участие в формировании национальной программной платформы, где обсуждаются проблемы, связанные с разработкой программного обеспечения. Для России это очень важно, потому что основные производители программного обеспечения находятся вовне, и мы вынуждены тратить колоссальные деньги на его приобретение. Функционирование платформы, развитие этих подходов будет способствовать разработке своего программного обеспечения и выходу на более конкурентоспособные позиции.

П. Рудник: Другой пример — это платформа по глубокой переработке углеводородных ресурсов. В составе ее участников представлены и государственные и негосударственные игроки: Газпромнефть, Роснефть, Сибур, Татнефть, крупнейшие институты, которые этим занимаются, ключевые потребители. В этой области мы сталкиваемся с серьезными вызовами, как внутренними, так и внешними. Внутренние связаны с низкой глубиной переработки углеводородных ресурсов. В развитых странах этот показатель достигает 92–95 процентов, а у нас — всего около 70. Это означает, что мы делаем в основном самые примитивные нефтепродукты, которые являются сырьем для производства высокотехнологичных продуктов повышенного спроса.

Кроме того, у нас нет собственных конкурентоспособных технологий, позволяющих адекватно ответить на изменяющиеся условия. Например, имеется тенденция увеличения доли тяжелой нефти в портфеле ресурсов нефтепереработки и нефтехимии. Легкой нефти остается все меньше, а на смену ей приходят такие источники, как нефтяные пески. Для переработки такого сырья нужны новые технологии, которыми наши зарубежные коллеги делятся весьма неохотно. Есть также и внешние вызовы. Например, изменение структуры мировой нефтепереработки. Сокращение спроса в США, закрытие многих НПЗ в Европе, переориентация Ближнего Востока с экспорта сырья на развитие собственной нефтепереработки и нефтехимии и экспорт продуктов — все это, несомненно, окажет существенное влияние на развитие российской отрасли. От того, насколько адекватно мы ответим на эти вызовы, зависит будущее одной из важнейших для России отраслей.

А. Соколов: На этих примерах видно, что есть платформы, ориентированные на развитие отрасли, они в большей степени нацелены на решение масштабных задач, чем на поиск и развитие прорывных направлений.

— Прошедший семинар оправдал ожидания?

А. Соколов: Более чем! Было очень интересно, после окончания семинаров участники долго не расходились, было задано огромное количество вопросов. Я потом обсуждал с нашими коллегами из-за рубежа, интересовался их впечатлениями. У них эти семинары вызвали огромный интерес. В Европе процесс продолжается, и они сталкиваются со схожими проблемами, ищут новые идеи и подходы. С этой точки зрения очень важно, что на семинаре выступали не только чиновники, но и представители конкретных платформ. Их видение и опыт имеют огромное значение, поскольку они лучше чувствуют и понимают реальные проблемы и мотивацию игроков в конкретных секторах экономики. И еще один важный элемент — платформы являются открытыми площадками, в том числе открытыми для иностранных участников. В ряде платформ уже заявлено участие зарубежных компаний, и мне кажется, было бы вдвойне интересно обсудить с иностранцами перспективы сотрудничества.

— То есть наши, российские, технологические платформы — это открытые площадки?

П. Рудник: Да, но схемы могут быть разными. Европейцы говорили, что у них сейчас примерно в половине платформ введена плата за участие. Сколько — мы ответа не получили, но ясно, что это не может быть аморфная структура, где любой желающий может заявиться, ничего не делать и пользоваться результатами. Конечно, это должно быть сообщество активных людей, организаций, и надо находить приемлемые для всех механизмы функционирования. Это может быть некоммерческое партнерство или просто некое объединение, которое финансируется из добровольных пожертвований. А может быть, какая-то крупная организация возьмет на себя организационные расходы, выделит помещение, где участники платформы смогут встречаться. Это может происходить в самых разных формах.

— Какова роль Высшей школы экономики в процессе формирования технологических платформ?

А. Соколов: Наш университет с самого начала был вовлечен в эту работу. Как уже было сказано, в прошлом году мы выполнили научно-исследовательскую работу по заказу Минобрнауки по тематике технологических платформ. Там большое внимание было уделено анализу европейского опыта формирования и функционирования платформ. Эта работа помогла нам наметить методические подходы к формированию платформ в России.

В августе Вышка выиграла конкурс в рамках 219-го постановления правительства по развитию инновационной инфраструктуры. Кстати, среди победителей мы оказались единственным нетехническим вузом. Наша заявка предусматривала создание группы по обеспечению участия университета в профильных технологических платформах, что и было сделано. Именно на базе данной группы осенью была развернута работа по двум основным для нас направлениям. Первое — это научно-методическое обеспечение развития платформ как инструмента государственной политики, а второе — методическое, консультационное и организационное сопровождение создания и развития отдельных платформ. Несколько позже Вышка выиграла еще два конкурса, которые предусматривают как проработку ключевых вопросов на уровне инструмента технологических платформ в целом, так и апробацию и тиражирование разработанных решений. Отмечу, что в некоторых платформах мы участвуем, так сказать, на общих основаниях, то есть как содержательный игрок. Это касается платформ, связанных с IT, поскольку у нас в университете это одно из приоритетных направлений развития, и мы обладаем большим потенциалом в этой области.

В ближайшей перспективе свою роль мы видим в том, чтобы оказывать платформам научно-методическую, консультационную и организационную поддержку. Особенно востребованными на этом поле являются наши компетенции в области Форсайта, поскольку на первом этапе работы платформ (ориентировочно в течение 2011 года) основной их задачей будет выработка участниками согласованного видения будущего, стратегических целей развития и дорожных карт достижения этих целей. На этом этапе цена ошибки особенно велика. Если основные стратегические документы платформы окажутся несбалансированными, не будут отражать согласованную точку зрения большинства участников, то это может привести к негативным последствиям на старте развития платформы. Здесь очень важно, чтобы работу координировал независимый и авторитетный экспертно-аналитический центр. Если участники увидят, что цели выбираются в угоду одной компании, занимающей доминирующее положение на рынке, то это может повлечь утрату участниками платформ доверия друг к другу. Также очень важно, чтобы эта работа была выполнена на высоком качественном уровне и отражала действительно перспективные направления развития, а не фиксировала те достижения, которые есть сегодня, или — еще хуже — технологическое отставание.

В целом мы могли бы играть активную роль в самых разных технологических платформах с теми компетенциями, которые есть у Высшей школы экономики. В организационной, методологической части мы действительно сильнее других в России. Кстати, нас приглашают с большим удовольствием в самые разные платформы, у нас десятки предложений. Сейчас пока нет речи о каких-то формальных взаимоотношениях. Но наши намерения участвовать в платформе воспринимаются с большим интересом.

Андрей Щербаков, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фото Никиты Бензорука