Почему у Грузии не получилось?

30 октября в Высшей школе экономики состоялся круглый стол «Грузия: легальная смена власти — новая надежда на демократию?», организованный ВШЭ совместно с фондом «Либеральная миссия» и Фондом Фридриха Науманна (Германия).

Почему Саакашвили потерял поддержку грузинского населения? Кто избрал Иванишвили? Появились ли шансы на восстановление добрососедских отношений с Россией? Может ли Грузия развивать экономику собственными силами? Такие вопросы организаторы круглого стола предложили рассмотреть участникам дискуссии. На них же в своем выступлении постарался ответить главный докладчик вечера — руководитель российского отделения Фонда Науманна Вольфганг Йон. Его доклад был особенно любопытен еще и потому, что господин Йон являлся непосредственным свидетелем многих происходивших в Грузии событий — в этой стране ему довелось прожить около пяти лет.

Вольфганг Йон дал понять, что он крайне критически относится к фигуре Михаила Саакашвили и сформировавшемуся в Грузии режиму власти. Однако, начиная свой доклад, господин Йон заметил, что «прежде чем критиковать режим Саакашвили, необходимо отметить прогресс, достигнутый Грузией». Главный успех Саакашвили можно сформулировать четко и коротко: при нем в Грузии возникло государство, пусть и «авторитарное и недемократическое». «Во времена Шеварднадзе грузинское государство заканчивалось в тридцати километрах от Тбилиси, власть на остальной территории контролировали бандитские формирования», — напомнил Вольфганг Йон. К достижениям Саакашвили можно отнести безусловное снижение уровня уличной преступности и коррупции, стабильный рост экономики, а также «относительную религиозную толерантность». «Это успех Грузии, по-другому это невозможно оценить», — сказал господин Йон.

Но методы, которыми этот успех был достигнут, обернулись в итоге против грузинских властей. «Почему Саакашивли потерял поддержку? Потому что установил в Грузии режим насилия, там было просто страшно», — считает господин Йон. Он пересказал свой разговор с одним из грузинских оппозиционеров, который перемены в Грузии охарактеризовал так: «При Шеварднадзе мы каждый день чувствовали стыд, при Саакашвили каждый день чувствуем страх».

В качестве свидетельств репрессивности и агрессивности нынешнего грузинского режима Вольфганг Йон привел «переполненные тюрьмы», несоизмеримость приговоров тяжести совершенных преступлений, наличие политических заключенных, «страшную авантюру с войной в Южной Осетии, приведшей к катастрофе», милитаризированность бюджета. Господин Йон обратил внимание на тот факт, что в 2007 году, доля расходов на вооружения составила в Грузии 9% ВВП — самый высокий показатель в мире.

«Нельзя забывать о насилии против демонстрантов, которое мы видели, — продолжил Вольфганг Йон. — 7 ноября 2007 года против них был применен не просто слезоточивый, а ядовитый газ. Это было страшное преступление». По его сведениям, для разгона оппозиционных митингов грузинская полиция закупила «современные пластиковые пули», более того — «был составлен список ведущих оппозиционеров, по которым целенаправленно стреляли». «Тогда среди оппозиционеров даже ходила шутка: если в тебя не стреляют, значит, ты сотрудничаешь со спецслужбами», — пояснил господин Йон.

О несостоятельности экономической политики Саакашвили свидетельствует, по мнению докладчика, социальное расслоение (80% грузинского населения живет в бедности, особенно остро эта проблема ощущается в селах). Несмотря на «либертарианскую пропаганду» основные сектора экономики оказались монополизированы с ведома государства, разделившего рынок так, как это делают преступные группировки. К управлению страной пришли «молодые люди, не готовые признать, что у старшего поколения есть опыт и возможность помогать в проведении реформ». В результате «много квалифицированных людей, особенно среди грузинской интеллигенции, столкнулись с экономическими трудностями».

Господин Йон обратил также внимание на «противоречие между грузинской пропагандой и реальностью». «Саакашвили называли необольшевиком, потому что он все время рассказывал сказки», — заметил докладчик. Например, хотя формально в Грузии были установлены очень низкие налоги, на практике «против малого бизнеса шел террор». «Саакашвили в 2009 году сам это признал, но ничего не смог сделать, чтобы эту ситуацию исправить», — отметил немецкий эксперт. Добавьте к этому отсутствие демократии, фальсификации на выборах и угрозы политическим оппонентам — и станет, на взгляд Вольфганга Йона, понятно, почему грузинское общество отвернулось от Саакашивли.

Прошедшее в октябре 2012 года голосование в парламент было именно протестным, полагает эксперт. Против Саакашвили голосовала грузинская интеллигенция, население с родственниками в России, которое «было против этой немыслимой антирусской провокации», а также религиозные избиратели. Хотя сам Саакашвили не делал заявлений против церкви, связанный с ним Liberty Institute «начал работать против патриарха». «На него публиковались карикатуры, выдвигались обвинения в его сотрудничестве с КГБ, — рассказал господин Йон. — Религиозное население Грузии не было к такому готово».

Наибольшую оппозиционность на выборах проявило население больших городов. «Не потому что оно более либеральное, а потому что там было больше свободы и меньше фальсификаций, чем в небольших городах и селах», — заметил докладчик.

Говоря об экономических перспективах Грузии при новом правительстве, Вольфганг Йон выразил уверенность в том, что «Грузия может развивать экономику собственными силами». Конечно, при условии создания институтов правового государства, защиты частной собственности и демонополизации. Впрочем, экономическая программа Бидзины Иванишвили вызывает много вопросов и представляется популистской.

Не только экономические, но и политические взгляды Иванишвили остаются для многих неясными. Господин Йон напомнил, что поначалу «на Западе говорили, что Иванишвили — ставленник России». Здесь он заработал свое многомиллиардное состояние, «никогда проблем с российским властями не имел», а затем выгодно продал свой бизнес. Кстати, в девяностые годы Иванишвили был близким другом генерала Лебедя, помогал ему в избирательных кампаниях.

Но на российском фоне не должны теряться фигуры двух американских советников Иванишвили, уверен Вольфганг Йон. Речь идет о Джоне Корнблюме и Линкольне Митчелле. Корнблюм — известнейший дипломат, специалист по международным переговорам, бывший посол США в Германии и один из авторов Дейтонских соглашений. Митчелл — профессор Колумбийского университета, два года проработавший в Грузии в качестве представителя фонда Демократической партии США, заставший «Революцию Роз» и написавший книгу «The color revolutions». По мнению господина Йона, присутствие в команде Иванишвили таких фигур лишь подтверждает, что «Грузия будет продолжать свой проевропейский курс, рассчитанный на вступление в ЕС и НАТО».

Но появились ли после поражения партии Саакашвили на выборах шансы на восстановление отношений с Россией? «Да, появились, но их нельзя переоценивать», — предупреждает Вольфганг Йон. Эксперт предсказывает «окончание агрессивной риторики в отношении России» и возобновление экономических отношений. Но, напоминает господин Йон, власти Южной Осетии и Абхазии уже дали понять, что с новым грузинским правительством готовы заключить только договор о неприменении силы. «А восстановление дипломатических отношений между Тбилиси и Москвой невозможно, пока открыты российские посольства в Сухуми и Цхинвали», — заключил Вольфанг Йон.

Алексей Власов

В качестве содокладчиков господина Йона на круглом столе выступали исполнительный директор политологического центра «Север-Юг» Алексей Власов, руководитель научного направления «Политическая экономия и региональное развитие» Института экономической политики имени Е.Т.Гайдара Ирина Стародубровская и главный научный сотрудник Института Европы РАН Алла Язькова.

Алексей Власов отметил, что оптимизм в отношении будущего Грузии и грузино-российских отношений «должен быть предельно осторожным». «Трудно выделить одну причину поражения Саакашвили, — считает он. — Это целый комплекс внутренних и внешних факторов». Среди внутренних факторов политолог выделил психологическую усталость грузинского населения от одного и того же лидера и социально-экономические проблемы, в частности безработицу, на фоне которой «популистские лозунги Иванишвили, конечно, были популярны». Среди внешних — «нежелание Запада всеми силами удерживать Саакашвили у власти». «Вашингтон устроило, что произошла смена вывески, тем более что Иванишвили обещал продолжить курс на евроинтеграцию», — полагает Алексей Власов. Наконец, еще один удар по имиджу Саакашвили нанесли политтехнологи его оппонента. Появившаяся за несколько дней до выборов пленка с кадрами пыток в тюрьмах «выбила из-под режима Саакашвили силовую подпорку».

Другой вопрос — сможет ли удержать поддержку избирателей «Грузинская мечта». Стоимость предвыборных обещаний оппозиции (например, повышение пенсий при одновременном снижении коммунальных платежей) эксперты оценивают примерно в два миллиарда долларов в год. Откуда эти деньги взять? «Я так прикинул — личное состояние Иванишвили оценивается в шесть миллиардов, значит, на три года денег хватит», — сказал Алексей Власов.

Быстрого восстановления диалога с Россией политолог не ожидает: «Сейчас говорят о возврате грузинских товаров на российский рынок, но на ситуации с Южной Осетией и Абхазией это никак не скажется. Никто с нынешних позиций не сойдет». При этом Алексей Власов считает, что «после Саакашвили любой грузинский лидер будет для Кремля рукопожатным человеком».

Ирина Стародубровская на круглом столе делилась впечатлениями от своеобразного полевого исследования, проведенного ею с коллегами по институту в Грузии в августе 2012 года. «Мы две недели ездили по Грузии, встречались там с самым широким кругом людей, пытались понять, что происходит на этой территории, невероятно интересной для человека, который занимается институциональной экономикой», — пояснила она.

«Я думаю, что тот рывок, который совершила команда Саакашвили в развитии Грузии, огромен, а ловушка, в которую эта команда попала, объективна», — сказала Ирина Стародубровская. С одной стороны, Грузия стала «примером лучшей практики в регионе» — так, на недавно прошедшем форуме, посвященном развитию туризма на Северном Кавказе, российские участники активно ссылались на грузинский опыт. С другой стороны, внедрение этой практики проходило зачастую недемократическими методами — и по-другому вряд ли было возможно.

«Успех реформ в Грузии стал парадоксальным объединением жестких либертарианских реформ и жесткой репрессивной политики государства», — отметила Ирина Стародубровская. Показательной в этом смысле стала борьба с коррупцией. Она привела к успеху благодаря сочетанию четырех факторов — наличия политической воли, очень жесткого ограничения функций государства и резкого сокращения госаппарата, существенного повышения зарплат реформированного госаппарата, несоразмерности наказания совершенному преступлению (даже за получение небольшой взятки чиновник получал многолетний тюремный срок). Но эти же факторы привели к сокращению большого числа рабочих мест, а следовательно — доходов бывших чиновников, полицейских и их семей, ужесточению судебной системы, переполненности тюрем.

Ирина Стародубровская отметила и другую особенность грузинских реформ — они были действенными ровно до той поры, пока подкреплялись «полицейскими» мерами. Как только государство ослабляло контроль, полагаясь на сознательность граждан, результаты реформ сходили на нет. Возникал еще один парадокс — грузинское общество приветствовало избавление от взяточников и «воров в законе», но рост числа заключенных его пугал.

Одновременно нарастали разногласия внутри команды Саакашвили, прежде всего между сторонниками либеральных реформ и сторонниками создания сильного национального государства. Окончательный разрыв между ними произошел после войны 2008 года. С этого момента, по словам Ирины Стародубровской, либертарианские реформы в Грузии прекратились и начался даже некоторый откат назад. Монопольные ренты действительно оказались поделены между сторонниками действующей власти, но вести бизнес мелкому и среднему предпринимателю, если он не «лез» в политику и не финансировал оппозицию, было просто.

Все эти противоречия рано или поздно должны вылиться в политическое поражение Саакашвили, и грузинское население с большой готовностью восприняло «очень эклектичную и популистскую программу» Иванишвили. Но, что еще хуже, пытаясь избежать поражения, партия Саакашвили сама охотно скатилась в популизм, начав выдвигать лозунги, прямо противоположные либертарианским. Главную опасность для судьбы грузинских реформ Ирина Стародубровская видит не столько в самой смене правительства, сколько в том, что новая грузинская власть, опираясь на популизм, может начать передел собственности. «Если это произойдет, негативные последствия демократических выборов перевесят позитивные, — считает эксперт. — Наличие избирательного права в условиях незащищенности других базовых прав не всегда приводит к хорошим результатам».

Алла Язькова свой комментарий начала с отсылки к известной книге Ларисы Бураковой «Почему у Грузии получилось». «Я напоминаю о названии этой книги, которая в свое время восславила грузинские реформы, с чем, на мой взгляд, согласиться невозможно, — отметила Алла Язькова. — Грузинские реформы имели сугубо демонстративный характер, рассчитанный на наблюдателей, живущих за рубежом. Совершенно очевидно, что в Грузии остался крайне низкий уровень жизни, и хотя была побеждена коррупция среди полицейских, углубилась элитарная коррупция».

Против Саакашвили на минувших выборах голосовали «рассерженные избиратели» — пенсионеры (минимальная пенсия до начисления процентов составляла всего 48 долларов), бюджетники, интеллигенция, крестьяне (они были вынуждены существовать за счет «полунатурального обмена»). Вообще критически важным для спасения грузинской экономики, основу которой составляет сельское хозяйство, Алла Язькова считает возобновление торговли с Россией.

Процесс нормализации отношений между двумя странами, по мнению госпожи Язьковой, будет сложным. «Иванившили от России независим, свои капиталы он в начале нулевых перевел на Запад, — напомнила она. — Правда, Иванишвили сказал, что Грузия виновата в войне 2008 года, но я думаю, что он с этим признанием поспешил. Вина за этот конфликт лежит не только на Грузии, здесь еще есть что обсуждать и в чем разбираться». Как и другие участники круглого стола, Анна Язькова полагает, что дипломатические отношения между Грузией и Россией в обозримом будущем восстановлены не будут.

Завязавшаяся после выступления докладчиков дискуссия была весьма острой. Вольфганга Йона попросили пояснить, почему он столь негативно оценивает результаты президентства Михаила Саакашвили — ведь немецкий эксперт сам признал, что новой власти удалось восстановить в Грузии государство и побороть коррупцию. Ответ господина Йона был парадоксален: в условиях незащищенности собственности и рыночных препонов коррупция для «обычного» человека была способом сохранить хоть какую-то свободу. Сейчас же это право «монополизировано» элитой. А отвечая на вопрос о политическом будущем Саакашвили, господин Йон сказал, что видит две альтернативы: Саакашвили либо уедет за границу, либо сядет в тюрьму за «ужасные преступления», совершенные его режимом.

Аргументы основного докладчика показались неубедительными директору Независимого центра по изучению методов борьбы с коррупцией Петру Филиппову. «Мы привыкли опираться не на психологические моменты и не на симпатии к тому или иному политическому деятелю, а на результаты, выраженные в цифрах, — сказал он. — Уровень доверия населения Грузии к полиции выше, чем в европейских странах — это данные Transparency International. Он составляет 87 процентов. В России, по данным социологов, этот показатель — 7 процентов. Разве это не реальный результат реформ? Что касается защищенности прав малого и среднего бизнеса, то, вполне возможно, она существенно ниже, чем где-нибудь в Германии. Но по индексу ведения бизнеса, составленного международными организациями, Грузия находится на весьма высоком месте, выше, чем Россия».

Впрочем, к этим данным Вольфганг Йон отнесся скептически, назвав их «иллюзиями» и следствием работы большой пропагандисткой машины, созданной в Грузии.

Профессор кафедры микроэкономического анализа ВШЭ Яков Паппэ, в свою очередь, не согласился с оценкой экономического потенциала Грузии. «Мне не понятны разговоры о развитии грузинской экономики с уклоном в сельское хозяйство и экспорт вина в Россию, — заметил он. — Почему грузинская экономика непременно должна иметь традиционный, крестьянский, а не современный уклад? Второй вопрос: а сама Россия хоть кому-то может способствовать в развитии? По-моему, нет. В Грузии неплохие темпы роста экономики — не меньше, чем в России. И наши страны, как мне кажется, будут идти по разным путям развития, которые едва ли будут пересекаться».

Завершал дискуссию, по традиции, ведущий круглых столов «Либеральной миссии», вице-президент фонда Игорь Клямкин. На его взгляд, пример Грузии показывает, что «Ли Куан Ю на постсоветском пространстве в принципе получится не может». «Нельзя здесь создать Сингапур, даже используя те методы, которыми пользовался Саакашвили — а он иногда выходил за правовое поле, например, всех «воров в законе» он посадил незаконно», — сказал Игорь Клямкин.

«Я не берусь судить о том, что произойдет в Грузии в ближайшее время, — продолжил он. — Но, имея представление о Саакашвили, думаю, что так просто он свои позиции не сдаст. А новое правительство, повязанное очень большими ожиданиями, может наделать очень много глупостей». Опасность для Грузии представляет нарастающий популизм, на волне которого при помощи вполне демократических процедур власть могут захватить далеко не светлые силы. Игорь Клямкин обратил внимание на пример Венгрии, где выборы в парламент честно выиграли националисты, тут же занявшиеся строительством авторитарного режима прямо на территории Евросоюза. «Для меня большой вопрос, чем нынешняя история может кончиться для Грузии», — признал Игорь Клямкин.

Олег Серегин, Новостная служба портала ВШЭ

Фото Никиты Бензорука